Палама.ру

ΝΕΟΠΑΤΕΡΙΚΗ, ΜΕΤΑΠΑΤΕΡΙΚΗ ΚΑΙ ΣΥΝΑΦΕΙΑΚΗ ΘΕΟΛΟΓΙΑ

Преосвященный митрополит Навпактский и св. Власия Иерофей

Часть А

Если кто-либо будет изучать тексты Священного Писания и Святых Отцов, то он убедится в том, что основой православного богословия является откровение Божие, которое было дано Пророкам, Апостолам и Отцам на века. Характерным является начало послания к Евреям апостола Павла: «Многочастно и многообразно древле Бог глаголал отцам во пророцех, в последние же дни глаголал нам в Сыне» (Евр. 1,1)

То есть святые являются богодухновенными богословами, которые ясно излагают свой опыт в словах-терминах для того, чтобы уберечь его от ереси и искажения. Отсюда становится очевидным, что термины-догматы составляют важную сторону нашего предания и никто не может их расшатывать без того, чтобы не встать на путь лишения своего спасения.

Очень важной является фраза исихастского Собора XIV столетия, как она изложена в Синодике Православия, что мы последовали «согласно святым богодухновенного богословия Святых и благочестивому сознанию Церкви». Святые не излагают своего собственного богословия, но излагают с помощью своих благодатных даров откровение, которое они пережили во Святом Духе. Вне этой перспективы не только не может существовать православное богословие, но и серьезным образом подрывается основание спасения.

Прп. Симеон Новый Богослов, изъясняя слова апостола Павла в которых он говорит о восхищении его в Рай, когда «слышал неизреченные глаголы, которых человеку невозможно пересказать» (2 Кор. 12, 1-4), поясняет, что эти глаголы-слова являются озарениями от нетварной славы Божией, которые именуются неизреченными, потому что не могут быть совершенно объяснены теми, которые воспринимают опыт откровения, то есть превышают меру человеческой природы и сил.

Отец Иоанн Романидис, ведя разговор по данному вопросу, говорит, что откровение подается Святым с помощью неизреченных глаголов и Святые изъясняют и выражают этот опыт настолько, насколько это для них возможно, с помощью тварных глаголов-слов, мыслей и образов для того, чтобы научить людей, в данном случае для того, чтобы их весьти по пути спасения.

Очевидно, что откровение Божие излагается с помощью определений-терминов каждой эпохи, носителями Откровения, реальными богословами, согласно с определением, которое дает свт. Григорий Богослов: «Любомудрствовать о Боге можно не всякому…Любомудрстввать о Боге можно не всем; потому что способны к сему люди испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а прежде всего очистили, по крайней мере очищают, и душу и тело».

Эти богословы – обоженные люди – знают Бога по опыту, знают и чтут предшествовавших им богозрителей и приемлют их термины и определения, которые они применяли.

Следовательно те, которые могут, если в этом имеется необходимость, делать некоторые изменения внешнего характера, являются истинными богословами опыта, которые обладают тем же преданием предшествующих Отцов. Мы же совсем другие, мы нуждаемся в послушании этим «опытом посвященных» и в их руководстве.

В Святогорском Томосе, который является творением свт. Григория Паламы, пишется, что догматы ведают «те, которые посвящены опытом», которые отреклись от денег, человеческой славы и злых телесных похотей, благодаря евангельской жизни подтвердили это отречение через подчинение себя тем, которые преуспели в возрасте Христовом, и поскольку провели жизнь в священном безмолвии в молитве, соединились с Богом в мистическом единстве с Ним и тем самым «были посвящены в то, что превыше ума». Они в действительности являются богословами Церкви, которые имеют возможность излагать богословие. Кроме них существуют те, которые соединяются с первыми «за потение, веру и любовь к таим людям».

Кроме этого образа богословия в Православной Церкви не существует иного богословия, потому что вне этого богословия существует лишь размышление, некое умозаключение и популяризаторство. Свт. Григорий Богослов, когда увидел «болтливых и в то же время мудрых, рукоположенных богословов», которые довольствуются только тем, что желают быть мудрыми, говорит: «желаю высшего любомудрия и ищу последнего предела, согласно Иеремии, и самому себе только желаю оказывать помощь». Действительно, сегодня нас охватывает печаль, потому что наша эпоха наполнена «богословами, которые сами себя рукоположили», которые обучают клириков и народ и создают путаницу в народе.

Эти вводные слова необходимы для того, чтобы мы осознавали то, о чем пойдет далее речь.

1. «Паламитское» и «неопаламитское» богословие.

XIV столетие было дя Церкви очень важной эпохой, потому что впервые православное богословие встретилось со схоластическим богословием в лице свт. Григория Паламы и Варлаама. В ходе этого диалога оказалось, что свт. Григорий Палама в целом был носителем и выразителем богословия Церкви, начиная с первого периода христианства вплоть до его эпохи, поскольку он изложил учение Апостолов, апостольских Отцов, великих Отцов IV века, прп. Максима Исповедника, прп. Иоанна Дамаскина, прп. Симеона Богослова и других. В течение всего этого периода богословие было единым, лишь только в некоторых деталях по различным причинам изменяется внешнее изложение богословия. Поэтому свт. Григорий был охарактеризован как традиционный и новый богослов.

То есть учение свт. Григория Паламы не может быть рассматриваемо как «паламитское» богословие, но как богословие Православной Церкви, которые было им изложено. То же самое мы замечаем и в учении всех Святых. Обычно, мнения еретиков воспринимали имена от родоначальников ересей, как, например, арианство, нестроианство, павликанизм и т.д. Поэтому следует неудачным считать, что учение свт. Василия Великого называется «василианизмом», свт. Григория Богослова «григорианским», свт. Иоанна Златоустого «златоустным» и т.д. Также неуместно и бессмысленно полагать, что и учение свт. Григория Паламы должно именоваться «паламитским» богословием.

Однако, некоторое время учение свт. Григория Паламы некоторыми характеризовалось как «паламитское». Полагаю, что в большинстве случаев это наименование лишь приобретает несколько насмешливый оттенок, и используется для того, чтобы умалить и подвергнуть пересмотру некое чужеродное учение, отличное от богословия Церкви. Были и богословы, которые в прошлом уничижительно писали обо всей исихастской традиции, которую выражал свт. Григорий Палама.

В дальнейшем появился термин «новопаламитское» богословие, в качестве некой попытки сформулировать, изложить и истолковать заново богословие этого великого Отца Церкви на основе современных данных. И это создает лишь срьезную проблему, потому что, как я полагаю, тем самым предпринимается попытка изменить учение свт. Григория Паламы.

В качестве примера можно привести то, что анализируется учение Церкви, в котором излагается учение свт. Григория Паламы в связи с различением между сущностью и энергией, но в то же время, отвергается исихастская традиция в качестве блачестивой, верной, которая является путем для личной причастности к нетварным энергиям Бога. И вопрос, который возникает состоит вот в чем: как может говорить какой-либо ученый о неком богозрении, созерцании, когда он отвергает делание, которое утверждает? Это является антинаучным. Поэтому согласно «соборному заключению», подлежат отлучению те, которые не приемлют исихастской традиции, которую излагает и выражает свт. Григорий Палама и «и согласные с ним исповедующие монахи».

Этот образ мышления мной был понят благодаря моим многолетним занятием трудами и учением свт. Григория Паламы. Поэтому, когда я возымел желание проанализировать учение Святителя и записать выводы многолетнего изучения его трудов, я положил в основание жизнь святых святогорских отцов, которые последовали житию в той же исихастской традиции и опыте, который опытно познал свт. Григорий Палама, когда он жил на Святой Горе. Так труд, который был мной написан получил название: «Свт. Григорий Палама как Святогорец». Это вызвало недовольство в некоторых кругах, которые оставались приверженцами истолкования учения свт. Григория Паламы на основе рассудка, схоластики и философии. Однако, я не могу видеть исихастское учение вне всякой зависимости от той страны (Святая Гора), в которой оно было приведено к жизни и является живым вплоть до сего дня.

Следовательно, термины «паламитское» и «новопаламитское» богословие употребими лишь вне Православного Предания и являются опасными для основания православного богословия.

2. Неопатристическое и метопатристическое «богословие»

Предыдущий пример показывает как действуют и как себя ведут современные богословы в отношении Предания нашей Церкви. Я имел беседу с профессором библеистики, который преподает в Университете за границей, и он, как оказалось, был подвержен глубокому влиянию протестантских идей, он утверждал, что, поскольку Христос является солнцем правды, то Отцы являются облаками, которые затеняют и скрывают солнце, поэтому необходимо отогнать облака, чтобы свет непосредственно исходил от Христа. Эта точка зрения является неправославной.

Я считаю, что именно в этом ракурсе и были созданы термины «неопатристическое» и «метапатристическое» богословие. В начале появился первый термин «неопатристическое» в том смысле, что не следует просто повторять тексты Отцов, но ограничиваться их «духом» чтобы переносить его в нашу эпоху, то есть подвергать исследованию то, что сказали бы Отцы о современных проблемах. Это, несмотря на благое произволение некоторых людей, является крайней опасностью, поскольку, в действительности, подрывается все святоотеческое богословие, когда страстные люди люди будут пытаться переносить «дух» Отцов в их эпоху. Ответственное перенесение предполагает наличие людей, которые обладают тем же опытом познания или по крайней мере к нему приближаются.

В дальнейшем появился термин метапатристическое богословие, поскольку считается, что мы более не нуждаемся вообще в Отцах, которые жили в другие эпохи, познавали другие проблемы, сталкивались с проблемами онтологического и космологического характера, «неким совершенно отличным мирским идолом», и, следовательно, они не могут в нашу эпоху нам оказать помощь.

Полагаю, что неопатристическое и метапатристическое богословие напоминает некое мнение, согласно которому святоотеческое богословие имело свою ценность в свою эпоху, в то время как позже западное схоластическое богословие становится выше святотеческого богословия, а богословие современных богословов превосходит и святоотеческое и схоластическое богословие.

Такого рода взгляды являются миной в основании современного богословия, потому что характеризуется как еретическое мнение о постепенном раскрытии Истины на протяжении веков, и что Церковь с течением времени углубляется в Откровение, в то время как православное учение вполне ясно указывает, что в день Пятидесятницы «вся истины» была однажды открыта. Отсюда вытекает, что не существует никакого углубления в истину с течением времени, что не существует никакого постепенного раскрытия и явления Истины, но Церковь «однажды» явила истину и е раскрывает сообразно с проблемами эпохи.

В появлении так называемого неопатристического и метапатристического богословия появились некоторые богословы, которые трудились на Западе, с центром в Париже. Они пришли в диалогу с западным миром через размышление, рассудок и попытались ответить на те проблемы, с которыми они столкнулись. Мы очень нуждались в таких богословах, как, например, во Владимире Лосском, который написал богословские труды, используя Отцов Церкви и конечно же так называемых Отцов доборотолюбия.

Однако между этими богословами есть и такие, которые выражали мнения неопатристического, метапатристического и смешанного богословия. Я напомню сжато некоторые их идеи.

Речь идет об экуменизме, когда «было бы необходимо оставить стиль раздора для того, чтобы заложить фундамент поверх реального опыта спасения: заново углубляясь в системы и смысловые понятия, там где они в итоге не противоречат внутреннему опыту Церкви, с помощью чего можно лучше узнать ее опыт».

Фанатизм связывается с «исповедничеством», которое «составляет, если не его семя, то по крайней мере почву, на которой он культивируется», и поэтому идет речь о сооружении некоего здания «с открытыми дверями, нового Иерусалима, нового Царствия», в котором вмещаются все. И те, которые не желают трудиться в создании такого рода здания, их следует удалить, поскольку «ключ» здания — это то, что имеет тот и другой, чтобы нас соединяет.

таким же образом определяются общие признаки «смешанного» богословия христианства с иудаизмом, ислама и индуизма-буддизма. В пределах этой перспективы следует предпринять «некие культурные изменения», поскольку также, как подчёркивается, «мы христиане, нуждаемся и очень в том, чтобы трудиться в рамках этой встречи. И это в во всех отношениях представляет интерес несмотря на существующие между нами разногласия».

Эти «метапатристическое и смешанные» идеи в Грецию приносятся методом «пере купания» и поставляются либо в качестве противопоставления Отцам, которые считаются «музейным экспонатом» прошлого, либо с помощью перетолковывания святоотеческих цитат для того, чтобы внедрить новый образ мышления.

Вполне ясной становятся цели и перспективы априористического и смешанного богословия, которое составляет большую опасность для Православной Церкви и выедет к некоему синкретизму, и не только в образе жизни, но и в изложении веры. Эти богословием в действительности оспариваются те границы и установления веры, которые были определены Святыми Отцами, то есть разрушается в целом богословие Вселенских Соборов. Речь диет о важной проблеме, которой необходимо противостоять на церковном уровне.

Часть Б

3.Определения Вселенских соборов и живые органы Духа

Всем нам необходимо осознать важное основополагающее положение – что Церковь является живой реальностью, это Тело Христа и общество обожения, и, следовательно, Церковь породила Святых Отцов, а не Отцы Церковь. Это означает, что всякая эпоха является эпохой Святых Отцов и в каждую эпоху появляются Отцы Церкви, которые являются «живыми органами Духа».

Однако «эти живые органы» вовсе не разнятся от предшествующих отцов. Характерным является то, что прп. Иоанн Дамаскин, который жил в VIII столетии, произнося слова о Богоматери и напоминая слово свт. Григория Богослова «тот кто не не исповедует Богоматерь Девой, лишен Бога», пишет: «Слово не есть мое, и слов мое я воспринял же от этого отца богослова Григория, оказавшегося величайшим богословом». То есть прп. Иоанн Дамаскин не считал слово своим собственным, поскольку его восприял от свт. Григория Богослова, который жил за четыре века до него. Однако, одновременно, он считает это слово и своим, то есть речь идет о наследии — «богословском наследии» — которое он унаследовал «отца богослова» и его исполнил в своей жизни. Те же, которые желают быть богословами, признают действительных, реальных богословов, восприемля их учение, то есть Отцов, которые их возрастили и наследниками которых они являются для духовного рождения и для слов и для обожения их жизни.

Таким образом духовная жизнь передается из прошлого в каждую историческую эпоху. Как биологическая жизнь передается из рода в род от живых родителей, а не от мертвых, так и в благодатной духовной жизни, истинное богословие передается от живых, а не мертвых организмов.

Прп. Симеон Новый Богослов касаясь просвещения высших ангельских сил от Бога «согласно чину», то есть от «первых чиноначальников ко вторым и от них к другим и к каждому из последующих», говорит, что тоже самое происходит и со Святыми. «От предшествующих святых, из поколения в поколение, через исполнение заповедей Божиих приходят святые, и они украшены добром, подобно тому как просвещаются». Кто-либо прилепляясь к предшествующим Святым через делание заповедей Божиих, просвещается как и они. Так сквозь века создаеся целая цепь, и каждое звено этой цепи связывается с другим верой, делами и любовью.

Через это святоотеческое учение изъясняется и слово апостола Павла обращенное им к коринфянам: «Хотя у вас и тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (1 Кор. 4, 15) Имеется разница между наставниками (педагогами)во Христе и отцами во Христе. Духовные отцы рождают духовно чад через Евангелие, то есть через исполнение заповедей Христа, в то время как наставники просто обучают.

Тот, кто живет в той же традиции, применяет евангельские заповеди к своей жизни, ведет борьбу со своими страстями для достижения соединения с Богом, тот обретает общение и с другими

святыми, которые жили прежде них и принадлежали к той же традиции. Характерным является слово Святых Отцов, которое было записано в Святогорском Томосе: «Этому мы обучены из Писаний, это мы восприняли от Отцов, это мы познали на своём малом опыте».

В святоотеческой библейской традиции существует различие между пророками- богозрителями- богословами и размышляющими (смотреливыми), аналогично существующей разнице между пророчеством и размышлением. Пророк Илия говорит: «Вот , Господь, Господь Саваоф, отымет у Иерусалима и у Иуды посох и трость…и прозорливца и старца» (Ис. 3, 1-2. В греческом тексте данного отрывка из текста пророка Исайи существует разница с русским текстом. «И отымет у Иерусалима и у Иуды сильного (крепкого) и крепкую(сильную)… и пророчество и размышление»).

Свт. Иоанн Златоуст, истолковывая эту цитату приходит к различению между рассуждающим и пророком. «Здесь, мне кажется, смотреливым (рассуждающим-размышляющим) он называет того, кто по великому благоразумию своему и по опытности в делах предугадывает будущее», в то время как пророчество является вдохновением, подаваемым пророку Святым Духом. «Ведь иное дело – предугадывание (размышление), иное – пророчество. Один говорит Духом Божиим, не привнося ничего от себя самого; а другой, на основании прежде бывшего и усилиями собственного благоразумия, предвидит многое из будущего, как свойственно предвидеть человеку благоразумному». И далее добавляет: «Но между тем и другим великое различие, — такое, как между благоразумием человеческим и благодатью божественною». И в качестве доказательства в существовании такого различения он приводит отличие между царем Соломоном и пророком Елисеем.

С Свое время Христос возвестил: «не читали ли вы реченного вам Богом: «Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых». (Мф. 22, 31-32) Для нас православных не существует абстрактной ни мысли, ни некой идеологии, но Он, Которые почивает в живых организмах, во Святых, согласно литургической молитве: «Боже святый, иже во святых почиваяй» и согласно песни «Боже отец наших». Следовательно, Бог наш не есть Бог размышляющих и философов, но Бог отцов (но не метаотцов), Бог живущих организмов, которые имеются в каждой исторической эпохе.

Согласно о. Георгию Флоровскому Церковь является апостольской, так как является Церковью и отцов. Он пишет: «Церковь в действительности является «апостольской», но она также является и «отеческой». В сущности «Церковь является Церковью Святых Отцов». Невозможно разделить между собой две характеристики. Так как Церковь является «отеческой», она во-истину является и «апостольской».

Он же замечает, что в наше время после стольких исследований «мы расположены восприять вековой авторитет Отцов», но в то время Церковь не является «музеем мертвых накоплений и не исследовательским обществом». Накоплениями Церкви являются живые — depositum juvenescens (хранители молодости), согласно выражению свмч. Иринея Лионского. Вера не является сокровищем прошлого, но более того вера – это «нож Духа». Она исповедует то, что истолкование Священного Писания строится на богословии которое выражают Святые каждой исторической эпохи. «Священное Писание нуждается в истолковании. Оно раскрывается в богословии. А это возможно только тогда, когда когда человек становится носителем живого опыта Церкви».

Таким образом для того, чтобы нам стать православными и чтобы иметь уверение а нашем спасении мы вовсе не нуждаемся в каком-то неопатристическом, метапатристическом и эклектическом богословии. Мы нуждаемся в двух вещах: первое – оставаться твердыми, как имеющие своим долгом, в определениях Святых Отцов Вселенских Соборов, потому что эти определения (терминология) являются важной частью Православного Предания, истинным и авторитетным consensus patrum (согласием отцов), но нам необходимо оставаться твердыми и в открытой истине, которая была дана Отцам. И второе – нам необходимо взыскать «живые организмы», которые живут в «духе» Евангелия и Вселенских соборов, то есть в своей жизни живут православные основы догматов для того, чтобы нас верно руководить к жизни догматом.

К сожалению, некоторые из тех, кто говорит о неопатристическом, метапатристическом и эклектическом богословии имеют проблему ив отношении этих указанных выше двух основаниях, то есть и с определениями Вселенских Соборов и с «живыми организмами» церковной жизни.

Это является причиной к которой проявляют озабоченность в богословии, которое излагал и выражал отец Иоанн Романидис, потому что этот великий учитель соединил подлинное православное богословие Вселенских соборов с современной традицией исихазма, то есть соединил богословие с опытом, профессорскую кафедру с безмолвием. Если же богословие не выражается опытом, то оно становится рассуждением и утомляет людей, и если опыт не подтверждается богословием Вселенских Соборов, то он является личностным благочестием, которое может стать «эклектичным» элементом со всеми другими восточными традициями. Отец Иоанн Романидис становится надоедливым для богословов-рассуждающих и богословов-философов, которые обладали «продуманной аналогией», при изложении учения свт. Григория Паламы.

По моему мнению это имеет причину, когда некоторые современные богословы дискутируют о важных видах святогорской жизни, о таких отцах как о. Порфирий, о. Паисий, старец Иосиф Исихаст, старец Софроний Сахаров и др. Жизнь и учение современных «живых органов Духа» беспокоит современное синкретическое богословие.

В одном из моих докладов, который был мной сделан в прошлом я предложил доказать теоретическое учение Церкви использовав труды старца Порфирия, одного из святейших иеромонахов нашего времени. Я испытал, прочувствовал глубоко у удивление, когда православные богословы и клирики, которые тогда были, стали разногласить по поводу моего предложения слов о. Порфирия, поскольку согласно с их мнением, тем самым «идеологизируется» православная вера.

Мое удивление было глубоко, потому что даже и в науке ссылка на людей, которые пишут литературные или философские труды является доказательствм подлинности, в то время как для некоторых современных богословов ссылка на людей, который живут действительно православным богословием, считается идеологизацией. Я записал на магнитофон всю это дискуссию и если когда-либо мне удасться опубликовать эту дискуссию, тогда откроются «помышления сердец многих».

Это по моему мнению и является причиной по которой стремятся перевесьти Божественную литургию и другие литургические тексты И сегодня реально предпринимаются усилия для «выведения из мифа» литургического и библейско-святоотеческого языка. Ничем не возможно объяснить различные личные выпады некоторых людей на тех, которые с помощью богословия высказывают почтение к языковому качеству Божественной Литургии. Если же и литургический язык утратил святоотеческое и богословское слово, тогда создастся некий «эклектичный», «метапатристический» литургический язык, который сможет объять все современные виды синкретизма. Во всяком случае большинство из тех, которые отстаивают перевод литургических текстов и нападают с подобострастием и неприличием на тех кто высказывает иную точку зрения, принадлежат именно к сфере «метапатристического» и «эклектического» богословия. То же происходит и с теми, которые отвергают силу святоотеческих слов применительно к нашему времени. Они желают оставить свободу для всякого рода рассуждения и синкретизма.

В итоге я считаю, что богословие модерна, которое высвобождает от уз Святых Отцов и выражается с помощью оглушительных и с ног сшибательных терминов, якобы из любви для современного человека, является крайне опасным для Церкви и для ее богословия. Действительно существут некий рассудочный образ богословия, некий лайкизм (популяризаторство), в котором упражняются «рукопложенные богословы», по причине плохого и неверного истолкования понимания слов о «царском священстве».

июль 2010г.

©перевод «Православного Апологета», 2010г.

Источник: http//www.parembasis.gr